Вот ещё одна тема из тех, о которых стыдливо умалчивает наша критика: жалость как литературный прием. Сдаётся мне, у большинства современных поэтов слово «жалость» ассоциируется с гениальностью. И рассуждают они примерно так: чем больше рифмованных слёз поэт на бумагу прольёт, тем больше читателей и почитателей у него наберётся.

Они же ранимые, эти поэты, их же любой обидеть может. Заезжий француз, например. Или какой-нибудь гвардейский майор, случайно затесавшийся в тёплую компанию.

То и дело поэта обижает любимая женщина (это уж как водится), и здесь веселья не жди. Сплошной Шопен, а не стихи! Из-за каждой буквы мировая скорбь выглядывает.

Гонорары, опять же, копеечные. За литературными премиями — очередь на пол-Москвы.И захочешь, а не достоишься.

Да, и критики: те вообще натуральное зверьё. Совсем поэту жить не дают! Прямо с рифмами готовы беднягу слопать.

В общем, не жизнь у поэтов, а сплошная Голгофа. И даже без креста. Трудно в такой ситуации над собой, любимым, не расплакаться!

Заглянул я как-то днями на один из литературных сайтов, коих так много развелось в интернете. Не важно, какой у сайта логотип. Имена поэтов, и те ни к чему. Дело не в именах, а в рыданиях. На разные голоса, но на одну и ту же плаксивую ноту.

«Грустно, горько, дорогая…» —

кручинится один поэт.

«Страшно мне, милая, страшно, родная», —

горько всхлипывает другой.

«Нынче взор мне печалит слеза», —

готовится зарыдать третий…

Список можно и продолжить, но кому от этого легче станет? Читателям, у которых своих проблем хватает? Или издателям, уверенным на все сто: сегодня на жалости прибыли не сделаешь?

Оптимизм читателям нужен, а много ли оптимизма из хронического плакальщика выжмешь? Оттого и не любят издатели поэтов, не жалуют их пухлыми сборниками. Не выгодно!

Одни поэты этого не понимают. Вот как начнут своей музой на жалость давить, так хоть святых выноси. Прямо ручьём стихи текут. Никаких платков не хватит.

Только вот утешать, право слово, не хочется. Не люблю, кто ревёт.

Тем более — в литературе.