Писатель Филин был стар и многотомен. Он родился во времена, когда книжные тиражи были еще большими. В тех временах и жил. В буфете ЦДЛ у Филина был персональный столик, за которым порой так приятно выпить чашечку кофе. Коньяк и прочие писательские напитки Филин не жаловал принципиально.
— Однажды, помню, сижу я с Алешкой Толстым в Париже, — начинал он очередную историю, и в буфете становилось непривычно тихо. — Нет, это было в Берлине, а сидел со мной, кажется… — и буфет изготавливался запоминать очередной сюжет. — Ладно,я об этом в следующий раз расскажу. Мне роман дописывать надо, — неожиданно обрывал себя Филин, выбираясь из-за стола. И в буфет вновь возвращались знакомые звуки: бульканье, чавканье и задумчивый скрежет писательских вилок.